Слово товарищу Сталину! - Страница 102

102

12. Постигнуть дух социализма.

Беседа с английским писателем Г. -Д. Уэллсом 23 июля 1934 года. Заголовок составителя.

Этот по-своему яркий документ показывает, что от высокомерного сомнения, выраженного знаменитым фантастом после беседы с «кремлевским мечтателем» в 1920 году («Россия во мгле»), не осталось и следа. Уэллс приехал из США, переживших глубокий кризис, с верой в новый, социалистический мир, строить который начали мы.

«Ленин в свое время сказал, — замечает писатель, — что надо «учиться торговать», учиться этому у капиталистов. Ныне капиталисты должны учиться у вас постигнуть дух социализма. Мне кажется, — подчеркивает Уэллс, — что в Соединенных Штатах речь идет о глубокой реорганизации, о создании планового, то есть социалистического хозяйства. Вы и Рузвельт отправляетесь от двух разных точек зрения. Но не имеется ли идейной связи, идейного родства между Вашингтоном и Москвой?» Вопрос, как говорится, поставлен на попа.

Как отвечает на него Сталин? Он не спешит делать столь далеко идущие выводы. По его мнению, «субъективно... американцы, может быть, и думают, что перестраивают общество, но объективно нынешняя база общества сохраняется у них». У них другая цель, чем у нас. «Они стремятся свести к минимуму ту разруху, тот ущерб, которые причиняются существующей экономической системой. У нас же.., на месте разрушенной старой экономической базы создана совершенно другая, новая экономическая база». Они в лучшем случае могут добиваться ограничения отдельных отрицательных сторон данного общественного строя, отдельных его эксцессов. Наша забота состоит в том, чтобы их не было вообще.

Сталин скептически отзывается и о перспективах планового хозяйства при капитализме. Он считает, что капитализм не способен ни уничтожить безработицу, ни подчинить производство потребностям народных масс. «Никогда, — говорит он, — вы не заставите капиталиста наносить самому себе ущерб и согласиться на меньшую норму прибыли, во имя удовлетворения народных нужд. Не освободившись от капиталистов, не разделавшись с принципом частной собственности на средства производства, Вы не создадите планового хозяйства».

Уэллс отчасти соглашается со Сталиным, но продолжает гнуть свое. Он выступает чуть ли не первым голубем получившей в 60-х годах широкое хождение концепции «конвергенции» двух систем. По его словам, «вместо того чтобы подчеркивать антагонизм между двумя мирами, надо было бы в современной обстановке стремиться установить общность языка между всеми конструктивными силами».

Сталин по-прежнему неуступчив, но и гибок. Он высоко оценивает выдающиеся личные качества Рузвельта и теоретически не исключает возможности продвижения к «социализму в англосаксонском толковании этого слова». Его прогноз, что бы ни лепетали ярые антисталинцы, остается и поныне верен для так называемого цивилизованного мира. При сохранении в нем того же типа собственности и буржуазного государства Сталин допускает «некоторое обуздание наиболее необузданных отдельных представителей капиталистического профита, некоторое усиление регулирующего начала в народном хозяйстве».

Сильной стороной аргументации Уэллса, который продолжает настаивать на своей точке зрения, является обрисовка зреющих в недрах развитого капитализма объективных, технико-технологических и организационно-технических предпосылок социализма. Но Сталин с этим и не спорит. Он даже допускает возможность, хотя и считает это маловероятным, приблизиться к осуществлению замыслов Рузвельта через несколько поколений. Однако житейски, практически, политически Уэллс выглядит утопистом, что и показали минувшие после этой встречи 60 лет. Сталин не агрессивен, но все время находится в наступательной позиции.

Внимательный читатель найдет в данном материале важные, отнюдь не устаревшие суждения о положении личности при социализме и роли интеллигенции в политике и производстве, о классовом делении общества и политической власти, об отношении коммунистов к насилию, о революции и реформе.

В заключение, как бы подводя итог двум своим посещениям Советской России, Уэллс говорит, что еще не может оценить то, что сделано в стране. «Но я видел уже счастливые лица здоровых людей, и я знаю, что у Вас делается нечто очень значительное. Контраст по сравнению с 1920 годом, — мысленно обращаясь к своем разговору с Лениным, резюмирует Уэллс, — поразительный». «Можно было бы сделать еще больше, если бы мы, большевики, были поумнее», — отвечает Сталин.

13. О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников.

Доклад на Пленуме ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 года. Заключительное слово 5 марта 1937 года. Заголовок автора.

И доклад, и заключительное слово представляют собой единый, хотя и не лишенный внутренних противоречий, документ. Именно в нем, по утверждению Н. Хрущева, «была сделана попытка теоретически обосновать политику массовых репрессий под тем предлогом, что по мере нашего продвижения вперед к социализму классовая борьба должна якобы все более и более обостряться. При этом Сталин утверждал, что так учит история, так учит Ленин» (Свет и тени «великого десятилетия». Н. С. Хрущев и его время. Л., 1989. С. 63).

С момента выступления Н. Хрущева со своим знаменитым докладом «О культе личности и его последствиях» на XX съезде КПСС (25 февраля 1956 года) прошло 38 лет, но никто за это время не удосужился проверить правдивость его слов. Увы, якобы цитируемого места, не один год кочевавшего из речи в речь, из статьи в статью, в сталинском тексте просто нет.

102