Слово товарищу Сталину! - Страница 100

К оглавлению

100

9. Две системы хозяйства.

Из политического отчета ЦК ВКП(б) XVI съезду партии 27 июня 1930 года. Заголовок составителя.

Наш современник, начитавшийся всякого рода очернительских писаний о советской действительности, пресыщенный лживыми россказнями о «погубленной» злыми большевиками якобы процветавшей николаевской России, с понятным предубеждением прочтет этот текст.

Имея в виду сознательно организованное горбистами-ельцинистами расчленение СССР и обнищание 9/10 населения России, он обвинит в этом сталинские времена. Но ничего более коварного и лживого не знала история. Сталинская практика, несомненно, была не полна и имела свои серьезные недостатки, однако она тут вовсе ни при чем.

На рубеже 20—30-х годов мировое капиталистическое хозяйство потряс тяжелейший экономический кризис. Американцы до сих пор вспоминают кошмар постигшей экономику США «Великой депрессии». Одновременно в Советском Союзе наблюдался неуклонный подъем. В 1930 году промышленность по валовой продукции превысила уровень 1913 года в 1,9 раза, по производству средств производства — в 2,3 раза. Не случайной была установка на завершение заданий первой пятилетки ведущими отраслями индустрии за 3—4 года. Аналогичные успехи были достигнуты в годы послевоенного восстановления.

Несмотря на то, что в результате фашистского нашествия страна потеряла одну треть всего национального богатства, советская промышленность вышла на основные параметры последнего предвоенного, 1940 года уже в 1950 году. Восстановление разрушенного войной народного хозяйства и становление единого народно-хозяйственного комплекса Союза ССР, очевидно, должны были привести к некоторому снижению темпов роста, порождавшихся травмированным, лихорадочным состоянием экономики. Этот факт следовало трезво изучить, серьезно оценить и учитывать в хозяйственной практике.

На это после смерти Сталина оказались не способны некоторые руководящие деятели, привыкшие к умственному иждивенчеству и увидевшие в данном явлении чуть ли не признак упадка социализма. Именно поэтому в хрущевское «великое десятилетие» начались судорожные метания и бесконечные реорганизации. Причем, как нарочно, поиск осуществлялся отнюдь не в том направлении, которое соответствует собственной природе социализма.

Так, явно недостаточно принимались в расчет отмеченные Сталиным 4-я и 6-я особенности советской системы хозяйства: — «распределение народного дохода происходит не в интересах обогащения эксплуататорских классов и их многочисленной паразитической челяди, а в интересах систематического повышения материального положения рабочих и крестьян и расширения социалистического производства в городе и деревне»; — «систематическое улучшение материального положения трудящихся и непрерывный рост их потребностей (покупательной способности), будучи постоянно растущим источником расширения производства, гарантирует трудящихся от кризисов перепроизводства, роста безработицы и нищеты»; — «рабочий класс и трудовое крестьянство являются хозяевами страны, работающими не на капиталистов, а на свой трудовой народ».

В принципе, у любой экономики могут быть всего две целевых ориентации:

— либо она работает непосредственно на потребности членов общества, естественно, учитывая и экономя затраты производства, стремясь к своей безубыточности, а лучше и прибыльности; это экономика социалистическая;

— либо она работает непосредственно на прибыль собственника средств производства, будь то индивидуальный или коллективный капиталист, используя для своего оправдания общественные и личные потребности. Это экономика капиталистическая или же перерождающаяся в таковую.

Сталин стоял на первой, в основе своей правильной позиции. На вторую позицию, неправильную и гибельную, начала ссовывать советскую экономику брежневско-косыгинская реформа 1965 года. Внедрение прибыли в качестве основного показателя эффективности социалистического производства привело к государственно-капиталистическим тенденциям в общенародном секторе в целом, к росту группового эгоизма отраслей и трудовых коллективов. Показатель, чужеродный социалистическому обществу, показатель, стимулирующий накачивание стоимостных (рублевых) объемов производства вне обязательной жесткой связи с увеличением количества и повышением качества натурального продукта, хотели того или не хотели горе-реформаторы, стал осуществлять свою разрушительную роль.

Совершенно была забыта идущая еще от первых политико-экономических опытов Энгельса (а они предшествовали политико-экономическим занятиям Маркса) установка на изучение живых человеческих потребностей как базу научного планирования нормального общественного производства время от времени шумливо возвращаясь к идеям «завещания» Ленина, тысячи раз цитировали его критические замечания в адрес Сталина, но так и не раскрыли всемирно-исторический смысл его предложения о придании законодательных функций Госплану. Словом, губили социализм на корню, сопровождая это ритуальными клятвами в «верности» и опираясь на советы постоянно переодевавшихся и перекрашивавшихся «академиков».

Тем временем в стране, как на дрожжах, поднималось еще два скрытных и чрезвычайно опасных противника социализма, все больше переплетавшихся между собой: а) теневая экономика, то есть подпольный, как правило криминальный, частный капитал; 6) коррумпированный слой партгосбюрократии. Им, получившим поддержку монополий Запада, принадлежит «историческая» заслуга удушения советской системы. Пусть не говорят, что все это было непредсказуемо и мы ни о чем не догадывались. Утверждать подобное — значит просто-напросто лгать.

100